В линейке нашего бренда нет разделения на мужское и женское. Мы изначально задумывали его с моим мужем как «общую одежду». Он, например, носит мою розовую кофту и красно-зеленый кардиган, а в гардеробе всё висит вперемешку. Поэтому у нашего бренда, даже джинсы, всё одинаково и для парней, и для девушек. Всё — для всех.
Но в команде с мужем у нас, точно так же, как с делением гардероба, нет четких обязанностей, кто за что в ответе. С одной стороны, мы такие творческие, но с другой, стороны, иногда это вносит хаос. Могло бы быть проще — но мы пока к этому не пришли.

У нас так всегда во всем. У нас нет SMM-щика, пиарщика. Соцсетями занимаемся мы вместе, коллабами с инфлюенсерами в основном я, потому что по своей предыдущей работе со всеми всё равно общаюсь.

Во время карантина у меня еще был отдельно свой шоурум, он назывался BOHAROOM, и в рамках него мы также продавали MONOCHROME. Но в тот момент мы пришли к тому, что мне, как творческому человеку, все равно нужно собираться и фокусировать свое внимание на чем-то одном, поэтому мы решили, что закроем этот шоурум.

Мы захотели открыть свой магазин, это было прямо перед карантином. Но не потому, что мы думали, что «Ох, как мы сейчас напродаем, все деньги заработаем…». Это было только потому, что я живу в Зеленограде, и цех наш тоже в Зеленограде. И когда у нас есть какая-то примерка или встреча, для этого мне нужно место в Москве. Мы открыли магазин просто потому, что мне негде было встречаться с людьми. Про продажи даже мысли не было: мы думали, мы продаем через интернет и откроем магазин, чтобы просто он был красивый, инстаграмный и чтобы людям было в кайф туда приходить.

Когда мы только его открыли, а это не проходная улица, Малая Никитская, оказалось что для нас это суперместо: у нас всегда есть люди, напротив желтой церкви мы сделали у себя в магазине желтые стекла на витрине, чтобы в рамках этой улицы наш магазин стоял так, как будто всегда так и было.

И все согласились, что они просто будут ходить пешком на работу, чтобы не пользоваться общественным транспортом. Но есть одна девочка, которая живет в Москве, в Домодедово: и мы решили, что будем каждый день оплачивать ей такси туда и обратно.

Для нас реально было важно, чтобы всем в нашей микрокомпании было комфортно и удобно, и чтобы так оставалось и дальше. Чтобы, когда все закончится, никто не сказал: «Гады, бросили нас». Наше дело как было семейное, таким оно и остается сейчас, и мы только продолжаем расти дальше.

И это не к тому, что я такая классная, я бываю исчадием ада, и девочки об этом знают. Но в целом, когда я утром просыпаюсь и смотрю на себя в зеркало, мне не стыдно, что я какая-то сволочь, кого-то подставила, кинула, оставила без работы. Могу честно сказать не кому-то там, а себе, что я нормальный хороший человек.

В случае коллаборации с Pantone, мы к ним пришли первые. Крупный институт, и всё, что происходит в мире цвета — только от них, что стало уже именем нарицательным. Это сотрудничество — заслуга моего мужа, он стопроцентный тру. То есть, если мы заявляем, что это что-то экологичное, он убьется об стену, но она будет экологичная. И мы не просто скажем, что взяли органический хлопок, — у нас есть все сертификаты, все документы.

И когда я сказала, что думаю сделать синие кофты в цвет года, в чем проблема, он ответил, что хочет, чтобы именно Pantone дал подтверждение, что это тот самый цвет. Каждая деталь принципиальна. Мы пришли к ним и триста раз отправляли в Америку на подтверждение выкраси ткани, образцы бумаги и упаковки, фотографии, вплоть до утверждения текста, который ты выкладываешь в посте. В итоге им все понравилось, они все утвердили. Настолько, что они продлили с нами договор — мы единственная компания в России, с которой они официально сотрудничают. Это было супер сложно, супер важно, и мы гордимся этим сотрудничеством.

У меня попросили эскизы, я умею рисовать, но я не дизайнер. Я представляю, как это должно быть: купила альбом, фломастеры и нарисовала так, как себе это вижу. И отправила. Да-да, нет-нет. И я охренела. У нас в России так принято: не поддерживать вообще друг друга, даже если ты приезжаешь на какую-то съемку в агентство, они никогда тебя не поддержат. Сначала выдрочат тебе мозг, что белый — недостаточно белый, а красный — «не продающий» красный, и когда потом ты выходишь и тебе платят деньги, то они тебе уже даже не в радость, потому что тебя так отымели…

А тут какие-то супербоссы на мой рисунок фломастером сказали: круто, супер! И дальше они присылали нам образцы, на них было производство, а на нас — дизайн, съемки.

Я так очаровываюсь людьми. На самом деле, это моя проблема, из-за которой я потом страдаю и дико переживаю.

Есть история, которая случилась буквально три дня назад. Был человек, который работал у нас курьером, и которому мы с мужем всячески помогали, у него ребенок примерно одного возраста с моим. И когда наше производство разрослось, стало понятно, что он остается без работы, и мы придумали ему какую-то должность, заведующим складом. Что я, что мой муж — мы очень мягкие люди, и когда нам человек пишет о помощи, я понимаю, что в наших силах ему помочь, а если я могу, то почему бы нет?

Там же на складе у нас хранятся вещи с браком, мы их не продаем, это партия детских кофт на молнии. И всем сотрудникам было сказало, что, если вдруг кому-то надо, без проблем, берите. Главное, нигде не продавать, там шов кривой, для нас это очень критично.

И тут мы сидели с друзьями в Москве вечером в каком-то заведении, и мне присылает подписчица скрин с Авито, что продают наши вещи. Я смотрю — и там несрастуха какая-то. Это те детские вещи со склада, но в них вставлены новые бирочки и книжечки по уходу. Время полдесятого вечера, за столом человек десять моих друзей, а всё, я выпала из жизни, я начинаю рыскать по телефону, что за продавец, включается Шерлок. И мы пишем на этот аккаунт, женщина нам отвечает, что можно купить, мой муж завтра вам может это все привести и скидывает его номер телефона. Я забиваю к себе, а естественно, он у меня есть, я же ему вещи для его ребенка передавала, игрушки, подарки на Новый год. И я начинаю рыдать. Не могу поверить, что человек выносит вещи со склада, и они мне в принципе не нужны, но перед этим он просил о помощи.

Мы с мужем сразу так общаемся с людьми, впускаем в своей мир. И кажется, что если я к тебе с душой, то и ты ко мне. Но при этом сзади у тебя топор.

Твое окружение — естественно, отражение тебя. Я сразу чувствую, могу ли я найти общий язык с человеком или не могу. И если могу, то всё клево, им меня уже не заткнуть. И я сразу так очаровываюсь, что мне кажется, что все классные, мир из розовых пони. Наверное, вселенная мне так говорит, соберись.

Эта книга о том, как стать стилистом. Там не написано, что вам надо юбку в клетку сочетать с блузкой в горох. Там написано о моем пути, о том, как я им стала. В то еще время, когда не было бесконечных вебинаров, курсов, школ. Для книги я взяла комментарии тех людей, с кем работала и работаю, и просто рассказала о том, чем отличаются разные типы съемок: глянцевый журнал, выход на красную дорожку, съемка рекламы, работа на телеке. И построила книгу на этих различиях — это прикладной учебник. Например, если ты оказываешься на съемке в открытом поле — делай вот эти вещи, на съемку рекламы — другие.

Книга еще не вышла, она находится в предзаказе, и в декабре будет презентация.

Нам так повезло: мы живем в невероятное время, когда тебе вообще никто не диктует правила. Ты не можешь одеться не в тренде.

Но как ни крути, я девочка, и я надеюсь, что когда-нибудь ко мне вернется это желание деталей. Я не такая — и поэтому мне этого так хочется. Я против этого бреда, что все должны быть одинаковые, все должны быть одного пола, в одной одежде, одного цвета кожи.
Да, будет и база, и упрощение, но я надеюсь, что мы вернемся к тому, что девушка — это девушка, несмотря на то что я топлю за то, что все должны одеваться вместе со своим партнером.